Читать онлайн книгу "Бог любит добрых роботов"

Бог любит добрых роботов
Александр Вельмякин


Отец изменяет структуру мозга малолетней дочери, желая наделить сверхъестественными способностями. Сам мужчина при этом погибает..





Бог любит добрых роботов



Александр Вельмякин



© Александр Вельмякин, 2021



ISBN 978-5-0055-6324-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Девочка с Земли


Знакомство Маши с Землей началось с папиной лаборатории, с тропинки, обсаженной кустами роз. Вымощенная деревянными кругляшами, она то изгибалась, то разветвлялась и на всём протяжении заботливо защищала девочку от воображаемых злобных сил. Дополнительный уют несли живописные беседки, словно сторожевые башенки, завершающие тупиковые участки.

Машу чрезвычайно пленило это древесно-цветочное царство, идеальное для увлекательных игр. Забавно удерживая равновесие, она прыгала с одного кругляша на другой, старательно выбирая подходящий по рисунку годовых колец и рассекающих их трещин. Лишь особенно яркий цветок мог замедлить девочку. Обхватив приглянувшийся бутон малюсенькими ладошками, она замирала и тихонько с ним перешептывалась, словно советуясь о выборе дальнейшего пути.

Одно ответвление тропинки особенно волновало Машу – то, что вместо беседки упиралось в отдельно стоящее здание – лабораторию отца. Практически каждый день игры ребенка заканчивались у дверей этого здания, внешне похожего на огромный гриб с широкой бочкообразной ножкой.

Не столько диковинный внешний вид притягивал интерес ребёнка, сколько внутреннее содержание. Девочка несколько раз обходила здание, подолгу всматривалась в высокие во всю стену окна, и в итоге всегда заходила внутрь.

Разгоряченная жарким солнышком и беготней, пропахшая сладким ароматом цветов, она оказывалась в совершенно ином мире, полном технических чудес, знакомая с заведённым порядком старательно отряхивалась, вычищала складки одежды от неизбежно забравшихся туда травинок да листиков. В последнюю очередь Маша обирала с носочков цепкие стебельки и внимательно следила, чтобы весь опавший мусор с шипением втянулся специальными отверстиями в полу. Покрутившись перед поджидающим отцом, она брала его за руку и с придыханием заходила внутрь.

В лаборатории было здорово, иногда непонятно, но всегда очень интересно. Отец как мог пояснял дочурке назначение приборов и устройств. Она – умница, забавно морщила лоб и с серьезным видом спрашивала пояснений. Когда папа был занят, на помощь приходил робот – сероватый шар, опоясанный широким, едва выступающим кольцом. Скользя по матовой поверхности шара, кольцо всегда сохраняло горизонтальное положение, вызывая ассоциацию со стародавней игрушкой, которую невозможно уронить.

Неваляшка обладал функцией педагога. С нечеловеческим терпением он занимал девочку обучающими играми и совершенно не был строг. Зачастую диалог учителя и его ученицы прерывался заливистым смехом, на что отец, как правило работающий поблизости, не мог сдержать улыбки.

У Маши в лаборатории было любимое кресло, раскладное и очень легкое. Его было удобно переносить. Девочке нравилось наблюдать за отцом, склоненным над работой, когда в его руках что-то пронзительно взвизгивало или прерывисто шипело. Он никогда не прогонял дочку, бывало лишь просил надеть защитные очки, что она с удовольствием и делала, сразу обретая деловитый вид.

Девочка не расстраивалась, если занятие папы становилось неинтересным. Не забывая про кресло, она уходила к установке, которая очень нравилась. Наблюдать за кольцевым генератором, как называл его папа, никогда не надоедало Маше. Устраиваясь поблизости и подзывая Неваляшку, она просила рассказать сказку и погружалась в созерцательно-мечтательное настроение.

Генератор был одним из творений её отца и действительно представлял собой завораживающее зрелище. Первым в глаза бросался корпус устройства – серебристое кольцо, боковой гранью установленное на красивом резном основании. Торцевая грань кольца была прозрачной и позволяла видеть непрерывную цепочку медленно движущихся золотистых капсул. В нижней части кольца колыхалась жидкость свинцового цвета. Капсулы поочередно погружались в эту жидкость, наполнялись ею, герметично закрывались и уже наполненные двигались вверх, всё ярче разгораясь расплавленным золотом. Встречный поток газа, отдавая свою энергию, наоборот, тускнел. В итоге он конденсировался множеством капель, стекая в ту самую свинцовую жидкость, пополняя её. В месте, где яркость капсул и омывающего их газа становились максимально яркими, капсулы поочередно открывались в отводящий канал. Сверкая радужными оттенками, газ устремлялся к кубу преобразователя, а отдав запасенную энергию возвращался в кольцо, тем самым замыкая бесконечно повторяющийся цикл.

Несмотря на яркость, кольцо не излучало теплоты, наоборот с жадностью её поглощало и если бы не питающие установку солнечные концентраторы, установленные снаружи здания, принялось бы поглощать энергию из окружающего пространства.

Лицо ребёнка освещалось призрачным светом, глаза смотрели то ли на полыхающее красками кольцо, то ли сквозь него, будто в распахнутые ворота иного, по-сказочному притягательного мира. Девочка ступнями прижималась к теплому боку Неваляшки. Ей чудилось, будто робот пульсирует, отзывается успокаивающими волнами, так схожими с нежными поглаживаниями матери.

Слушая вкрадчивый голос Неваляшки, девочка не подозревала, что является объектом для экспериментов собственного отца. Опытный психолог без труда уловил бы скрытый подтекст, но малышка с абсолютным доверием следовала за необычными для большинства людей поступками сказочных героев. Внушениями дело не ограничивалось. Один раз в месяц, тайно управляя Неваляшкой, отец девочки добивался такой степени воздействия, что та впадала в гипнотический сон.

Внимательно наблюдая за состоянием ребенка, мужчина, словно паук, выжидал в переплетении проводов. Быстрыми движениями рук над панелями управления, лихорадочным блеском глаз отражающих огни приборов, он напоминал сумасшедшего ученого, вызывая нешуточные опасения за судьбу девочки.

Как только глаза ребенка закрывались, отец выбирался из своего логова, одевал на безвольно упавшую головку тяжелый шлем, увитый тончайшими нитями проводящих волокон. Столь же стремительно подходил к терминалу, запуская сложнейшее оборудование. Вокруг головы ребенка разгоралось сияние, а по лаборатории разносились характерное потрескивание и специфический запах озона. Наблюдая за столь пугающей картиной, становилось понятно – отец изменяет саму структуру мозга дочери на глубинном физическом уровне.

Тайные эксперименты продолжались до семилетнего возраста. Внешне их влияние оставалось незаметным. Каждый раз девочка открывала глаза и как ни в чем не бывало продолжала слушать робота, думая, что задремала. Лишь иногда в недоумении она ощупывала голову, будто вспоминая про забытую шапочку.




Эффективный полицейский


Утро полицейского оказалось тяжелее обычного. Короткий сон не принес облегчения. Лишь болезненный разряд будильника вырвал сознание из тревожного забытья. На потолке вспыхнул свет, разгораясь всё ярче. Он слепил даже сквозь закрытые веки, казалось над кроватью взошло солнце.

Виновник пробуждения – будильник, настоящий монстр стоимостью целое состояние. Он без жалости испускал яркие лучи, оглушительно верещал, терзал беззащитное тело полями высокого напряжения, а ещё убегал, ловко уворачиваясь от попыток отключения, и лишь завидев вставшего на ноги хозяина – замолкал, прячась подальше.

О своём пробуждении полицейский известил протяжным стоном, полным болезненности и страдания. Первой ожила рука, привычным движением поднося ко рту трубку электронного испарителя. Для столь тяжёлого утра требовалось три глубоких затяжки. По телу прокатились живительные волны, и только тогда появились силы подняться.

Полицейский забрал за дверью контейнер с едой, доставленный роботом, позавтракал, принял душ и облачился в обтягивающий комбинезон. Тонкая ткань покрыла не только тело, но и тщательно выбритую голову и даже лицо, быстро став второй кожей.

Внимательно наблюдая за действиями хозяина, монстр-будильник издал звуковой сигнал, по тональности похожий на примирительный. Улыбнувшись, полицейский подошёл к шарообразному устройству, занимающему центральную часть единственной в квартире комнаты. Размещённая на подвижных опорах Сфера требовала значительного пространства. Именно поэтому вокруг не было мебели, а потолок был необычайно высок. Через специальный люк мужчина вошел внутрь, встал посередине иссиня-черного пространства и уже через мгновение оказался в полицейском участке.

Начинался рабочий день. Полицейский прошёл по длинному коридору, на секунду задержавшись перед зеркалом, поправил черный парадный мундир и вошёл в общий зал, уже полный других служителей правопорядка.

Спустя минуту начался утренний инструктаж. Раздавая указания, командир по обыкновению был резок и в то же время терпелив к шутливым пререканиям. Полицейский любил утренние собрания, воодушевляясь поучительными наставлениями и неизменным задором коллег. Он давно привык, что происходящее – лишь иллюзия. В действительности каждый находился у себя дома в точно таких же Сферах. В реальном полицейском участке не было даже зала для собраний, он по сути являлся сервисом по обслуживанию роботов.

Если для общения с сослуживцами виртуальной реальности было достаточно, то для взаимоотношения с преступным миром – нет. Дистанционно управляемые дроны с мехами как раз и являлись инструментами правосудия.

Управляя роботом, полицейский превращался в сверхсущество, стремительное, неутомимое и прекрасно вооруженное. Мощная оптика, инфракрасные датчики, даже толстые стены не были преградой, легко просвечиваясь рентгеновскими лучами. С не меньшей лёгкостью полицейский переключался с одного робота на другого, патрулирование на земле могло незамедлительно смениться полётом на дроне, постоянно кружащим над городом.

Полицейский гордился своей работой, считая себя важным элементом общества. Он давно воспринимал мир как человек наделенный властью. Облаченный в броню, увешанный всеми этими датчиками и оружием, он свысока посматривал на рядовых обывателей, во плоти шествующих по улицам.

Над гражданами необходим контроль. Кто, если не он, защитит их от их самих. Хрупких наивных женщин – от насилия грубых и недалёких мужчин. Запоздавших прохожих – от деградировавших наркоманов-вымогателей. Кто, если не он, сохранит их жизни, здоровье и имущество. Особенно усердно полицейский оберегал внушительные банковские счета и редкие драгоценности. Всё то, что как магнит притягивало жаждущих сиюминутной наживы.

С ранних лет чуткие системы тестирования выявили его глубокое презрение к предателям, преступающим законы государственности. Для тогдашнего мальчишки началась удивительная жизнь. Появилась собственная квартира, одежда, еда и деньги. А главное – он стал обладателем Сферы, несбыточной мечты многих людей.

Квартира стоила состояние, сфера стоила в десятки раз больше. Даже её энергетическое обеспечение было не под силу обычному человеку. Внешне представляя собой лишь невзрачную матовую оболочку, внутри она воплощала множество инженерных чудес. Силовые поля особым образом взаимодействовали с материалом комбинезона, передавая телу давление. Тончайшая настройка имитировала легкое дуновение ветра и силу мощного сжатия, способного болезненно сжать палец, конечность, а то и всё тело целиком. Эти же поля имитировали прикосновение к любому предмету – стулу, травинке, мельчайшей неровности под ступнями. Передавалось не только механическое, но и тепловое воздействие, разогревая заданный участок ткани. Не важно плавал пилот в морских волнах, либо нежился в легчайшем пуху – достоверность происходящего не вызывала сомнений.

Помимо силовых полей внутренняя поверхность Сферы отвечала за зрительные образы. Даже форма тела пилота могла полностью преображаться. Не важно куда смотрел человек, вверх, по сторонам или себе под ноги – он был полностью окружен достоверной иллюзией, по глубине и качеству превосходящую изображение реального мира. В дополнение, акустические излучатели создавали звуковой фон, а ароматические рекомбинаторы воздействовали на обоняние достоверными запахами.

Развитие технологий изменённой реальности шло непростым путем. Первые подключения человека выполнялось напрямую, через вживленный разъем. Так называемое прямое подключение было несравнимо дешевле технологии Сфер и казалось перспективным. Каких-либо имитаций не требовалось. Сигналы от органов чувств блокировались полностью. По сути функционировал только мозг и внутренние органы. Напрямую подключенные операторы демонстрировали превосходные результаты, но лишь пару месяцев, в итоге всегда наступала деградация.

Возвращение в обычный мир – вот, что оказалось слабым местом прямого подключения. Необходимость преодолевать гравитацию начинала казаться абсурдной. Движения собственными конечностями становились противоестественными. Земная пища превращалась в безвкусную массу, не способную конкурировать с виртуальными яствами. Голод, жажда, боль, в реальности каждое из этих чувств не поддавалось контролю.

После прямого подключения человек не мог забыть пережитого всевластия. Хакерские программы позволяли управлять не только имеющимися органами чувств, но и выдуманными, не существующими в действительности. Сознание, освобождённое от телесных оков, превращалось в чудесную арфу с бесчисленными струнами наслаждения, а играющий на этой арфе человек становился властелином экстаза.

Технология прямого подключения породила сильнейший из возможных наркотиков, мгновенно порабощая волю человека. Осознав свой промах, правительство объявило вживление разъемов вне закона, но, как это часто бывает, технология перешла в подполье.

Первые, из напрямую подключенных, были обречены. Подсаженные на величайшее из известных наслаждений, они унижались, воровали. Так или иначе, найдя способ повторного подключения, они прятали свои бесчувственные тела в грязных подвалах, усыхая без воды и еды, живьем пожирались крысами и разлагались в собственных испражнениях. Едва теплящееся сознание, равнодушное к страданиям тела, до последней секунды пребывало в блаженстве, большего и не требовалось.

Функцию всевластия отчасти сохранили и в Сферах, это позволило сделать операторов более мотивированными. После каждого успешного дежурства им разрешалось использовать её по собственному усмотрению. Фантастические возможности плюс неограниченная власть стали лучшими из возможных наград за усердный труд.

Вот и полицейский с величайшим рвением осваивал механику, аэродинамику и навигацию, до автоматизма оттачивал умение управлять десятками различных боевых роботов. Он изучал психологию – стараясь предвидеть поведение преступников, развивал способности к анализу огромных массивов информации для скорейшего раскрытия запутанных дел. Не забывал он и про физическую подготовку, Сфера достоверно воспроизводила любой тренажер и экстремальные условия, помогая добиваться уровня профессиональных спортсменов.

Чиновники ликовали, внедрённая система приносила превосходные результаты. Один-единственный новобранец заменял целый полицейский участок.

На последнем дежурстве полицейский в одиночку обезвредил банду из пятнадцати человек. Только получив сигнал об ограблении, он подключился к меху, ближайшему к месту преступления, и уже через мгновение перебирал двадцатью четырьмя лапами гусеницеобразной многоножки, ловко огибая длинным телом пешеходов, и медлительный городской транспорт. Первую группу преступников полицейский настиг спустя девять секунд после начала операции.

Особо не удивившись мелькнувшему значению скорости в двести километров, он обхватил клешнями остов преследуемой машины. Передняя часть механической гусеницы вздыбилась, буквально оторвав автомобиль от земли. Одновременно одно из стрекал гусеницы пробило его корпус, выпустив в салон парализующий газ. Семь человек так и остались в креслах, пристегнутые ремнями безопасности, в безвольном оцепенении дожидаясь мобильного изолятора.

Лишь десятой частью своего внимания полицейский продолжил контролировать многоножку. Основные ресурсы он направил на выполнение уже других задач. В Сферу стекались потоки информации от вездесущих систем наблюдения. Спустя минуту выяснилось – ещё три преступника по подземным коммуникациям пробираются к окраинам города, а в полукилометре южнее главари банды грузят награбленное в коптер.

Полицейский решил действовать в двух направлениях одновременно. На ближайшей станции метро из специальной ниши выкатилось устройство, формой напоминающее древнюю противокорабельную мину. Ощетинившись множеством гибких отростков, оно сползло в технологический проём и уже через минуту вышло на бандитский след. Скорость мгновенно возросла, устройство как бы воспарило, одновременно отталкиваясь от всех поверхностей тоннеля. Своим видом оно напомнило эфемерную фурию, рождая тревогу за судьбу преследуемых.

Если под землей особой интриги не возникло, то в небе разыгралось настоящее сражение. Выбрав один из барражирующих над городом дронов, полицейский устремился к только что взлетевшим преступным главарям. Они без церемоний открыли встречный огонь. Надрывно взвыли двигатели, выбрасывая тугие струи воздуха. Лишь отсутствие в кабине живого пилота позволило полицейскому совершить жесткий маневр уклонения. Два касательных заряда всё же превратили часть его обшивки в клочья.

Оберегая гражданских, чьи коптеры пролетали поблизости, полицейский на время отстал от бандитов, но как только внизу начались малозаселенные сельскохозяйственные угодья, направил своего дрона в атаку, точнее на окончательную погибель. До этого, ловко уворачиваясь от зарядов, он совершил неожиданный маневр – подставил корпус под прямое попадание. Мгновение, и от машины остался лишь рой осколков, на огромной скорости мчащихся в сторону бандитского коптера.

Из-за высокой вероятности столкновения с множеством неуправляемых объектов, система безопасности преследуемого коптера активировала процедуру экстренного приземления. Пилот полностью лишился управления. Двигатели машины остановились, а вся наружная поверхность надулась демпферными пузырями, тут же выстрелили купола парашютов. И вновь полицейский не стал ждать подмоги, он лишь передал координаты, зная, что без посторонней помощи из аварийного коптера выбраться невозможно.

Очередная насыщенная смена пролетела незаметно. Внутренняя поверхность Сферы обрела неожиданно близкие иссиня-черные границы. Автоматически распахнулась дверь. По инерции, продолжая мыслями находится на службе, полицейский забрал за порогом очередной контейнер с едой, поужинал и принял душ. Через два часа волнение стихло, уступив место эмоциональному опустошению. Человеческий организм, с его удивительной способностью к адаптации, быстро воспринимал насыщенность трудовых буден как нечто само-собой разумеющееся, а вот обыденную жизнь раскрашивал в серые тона.

Полицейский умел прогонять тоску, так же, как сонливость. Его легкие наполнились возбуждающими парами электронного испарителя, в свою очередь наполняя тело силой, а всё существо желанием скорее покинуть квартиру, нестерпимо давящую пустыми стенами. Буквально дрожа от предвкушения, он облачился в свежий комбинезон и какое-то время постоял рядом со Сферой. Испытывая благоговение, он с явной нежностью гладил её матовую теплую поверхность..

Являясь олицетворением законности, однажды он сам пошёл на преступление. Наладил контакты с дилером, стал принимать запрещённые вещества. Перед этим совершил ещё более серьезный проступок – начал использовать Сферу сверх положенного времени. Он был полон сил и не знал чем занять себя столь же захватывающим. Страстное желание и служебное положение позволили без особого труда подвести к квартире дублирующий канал связи и дополнительную энергию.

Для Сферы не имело значения подключать человека к меху, либо к виртуальной реальности. Она одинаково хорошо воспроизводила картинку с установленных на роботе камер, либо полностью смоделированную программной средой.

Виртуальный мир быстро стал значимей реальной жизни. Добросовестное несение службы, короткий сон, приём стимуляторов – всё было направлено на скорейшее возвращение в иллюзию. Чем больше полицейский находился внутри Сферы, тем болезненней была жизнь вне её.

Неизбежно настал день, когда всё пошло наперекосяк. Сначала по-особенному тяжёлое пробуждение и раздражающая наглость монстра-будильника. Затем только одна затяжка электронного испарителя. Просто потому, что дилер забыл отправить наполненные наркотиком картриджи. Вдобавок по ошибке доставили чужую еду, пришлось завтракать полуистлевшими снэками и прошлогодним кофе. Окончательно день был испорчен на планёрке. Одна из сотрудниц заболела, и его прикрепили к судебным приставам, занимающихся отъемом детей у недобросовестных родителей.

Сотрудники опеки оставались чуть ли не единственными, кто ходил на службу во плоти. Подключившись к человекообразному меху, полицейский вышел из участка, ожидая служебное авто. Вскоре подкатил скрипучий микроавтобус, уже вмещающий двух дородных женщин. То, что это не андроиды, полицейский понял по царившему в салоне запаху. Практически осязаемая смесь из испарений пота и вульгарных духов создавали атмосферу, малопригодную для дыхания. Полицейский мгновенно отключил функцию по передаче запахов.

Лица женщин выражали сострадание, по ходу беседы частенько граничащее с яростью.

– Ну что за папаши пошли. Очередной псих. Представить страшно, что творит этот изверг с девочкой. – Не обращая внимания на присоединившегося андроида, причитала одна из женщин.

– Бедная малышка. Вот за что ей такие страдания. Дай Бог, чтобы жива да здорова оказалась. – Вторила ей вторая. – Пять лет скрывать ребенка от матери – ужас!

Для предстоящей битвы женщинам потребовались силы. Беседа несколько замедлилась из-за появившегося пакета с жирными булочками. Сосредоточенно прожевывая сладости, сотрудницы продемонстрировали опытность – пакет опустел ровно к моменту прибытия на место преступления.

Служба опеки в приглашении не нуждалась, полицейский легко справился с запертой дверью. Внешне неотличимый от среднестатистического мужчины, андроид обладал внушительной силой, что собственно и было его оружием. Через мгновение женщины уже всматривались в садовые заросли, по привычке отмечая условия содержания ребенка.

– Негодяй явно не бедствует!

Живописные дорожки, изящные беседки не соответствовали ожиданиям, но и в заблуждение не вводили. Внутренняя обстановка дома также мало подходила для отца-изверга. Просторные светлые комнаты отличались чистотой. На кухонном столе стояла полная корзина фруктов. Тут и там попадались куклы и детские книжки. Самой девочки, как и её отца, видно не было.

Уж было отчаявшись свершить правосудие, маленький отряд забрался в дальний угол сада, обнаружив небольшое здание, формой напомнившее гриб. Оказавшись внутри, сотрудники испытали профессиональное удовлетворение. Сначала они увидели мужчину. Находясь без сознания, он полулежал с увитой проводами головой. Полицейский мгновенно заподозрил наркомана, зависимого от прямого подключения. Девочка находилась в соседней комнате, словно загипнотизированная наблюдала за кольцом, полыхающим золотыми красками. Неизвестной конструкции робот что-то бормотал ребенку, явно усиливая состояние отрешённости.

Малышка не казалась несчастной, но женщины привычно заохали, настраиваясь на заботливый, не терпящий возражений лад. Оказавшись в крепкой хватке незнакомых людей, девочка испуганно закричала. Робот у её ног тревожно заверещал. Вспыхнул яркий свет. Мужчина в кресле вздрогнул и открыл глаза. Первое, что он увидел – плачущую дочь, силой выводимую на улицу.

Вскочив, он забыл о проводах на своей голове, потерял равновесие и неуклюже плюхнулся обратно в кресло. Неприязнь полицейского возросла. Придя в себя, мужчина всё же бросился за дочерью. Стремительными, едва уловимыми движениями андроид нагнал негодяя и толчком повалил на землю.

Переполненный накопленным за день раздражением, полицейский жёстким приёмом обездвижил мужчину, впечатав лицом в газон. Обладая тщедушным телосложением, тот оказался неожиданно силен и всё же смог повернуть голову. Запомнилось его лицо, выражающее муку, глаза от напряжения налившиеся кровью, неотрывно следящие за удаляющейся фигуркой дочери, а ещё травинки у искажённого рта, подгибающиеся от надрывного дыхания.

В этот самый момент полицейскому пришла весточка от дилера. С нетерпением вчитываясь в сообщение, он на секунду ослабил контроль за андроидом. Тело робота дрогнуло. Шея мужчины, и без того выгнутая до предела, с глухим щелчком хрустнула. Внутренняя поверхность Сферы вспыхнула красным, сигнализируя о смерти задержанного.




Неваляшка


Личные роботы давно стали обыденностью. Искусственные няни отучили родителей от рутинных обязанностей по уходу и воспитанию. Ушли в прошлое замена пелёнок, утомительные ночные бдения, пение колыбельных. Даже обучение возложили на неустанные механические плечи. Электронные мозги занимали детей алфавитами, счетом и прочими важными науками, столь тяжело дающимися взрослым.

На второй день пребывания Маши у матери пришло сообщение от службы опеки. Личный робот девочки требовал вернуть его к подопечной. Пять лет женщина не знала, что происходит с ребенком, но не удивилась тому, что муженек снизошел до покупки механического помощника. Вечно копаясь в своей лаборатории, он явно не посвящал девочке должного внимания. В целом новость оказалась положительной. Робот-воспитатель стоил приличных денег, к тому же оказался официально зарегистрирован.

Смена среды обитания – стресс даже для взрослого. Ребенок в таких условиях интуитивно ищет хоть частичку привычного. Маше не нравилось шумное внимание родственниц, называющих себя мамой и тетушками. Её тяготило чрезмерное проявление заботы, их яркие наряды и жеманство. Девочка совершенно не помнила ни свою мать, ни тем более многочисленных родственниц. С момента приезда она стараясь не покидать комнаты, довольно грубо пресекая попытки сближения, зато, увидев вкатывающийся в комнату серый шар, не скрыла радости.

– Неваляшка, как же я по тебе скучала! А где па…

– Милая, ты не видела своего робота всего один день, – повысив голос, перебила женщина. – Он ничего не скажет о твоём отце. Привыкай к новому дому, к жизни с любящими тебя мамой и тетушками.

Маша вновь насупившись промолчала и, лишь дождавшись, когда женщина уйдет, кинулась к роботу.

– Помоги! Я не знаю, как быть. Все здесь незнакомо. Еда, обстановка, странные разговоры и поступки. Вчера они пытались одеть меня в холодное и неуютное платье. Хотели, чтобы ходила с голыми ногами и как-то по-особенному укладывала волосы.

Обладая внушительной производительностью, Неваляшка создавался специально для обучения девочки. Манера его общения до определенной степени имитировала разумное существо. Он мог говорить и издавать любые звуки, а также отражать графическую информацию на опоясывающем его кольце. Верхней гранью этого же кольца с помощью тысяч проекционных лучей он мог создавать трехмерное изображение. Но робот не мог давать прямых советов. Алгоритм его работы запрещал вводить человека в заблуждение. Манера Неваляшки излагать информацию была начисто лишена словесных оборотов, которые могли быть восприняты неоднозначно.

– Время пришло. Как и предполагалось, ты нуждаешься в помощи и должна принимать самостоятельные решения.

Стороннему человеку требовалось время, чтобы научиться понимать робота, с математической точностью выстраивающего логическую цепочку слов. Девочке, наоборот, такая особенность общения никогда не казалась необычной. С малых лет она заваливала его вопросами, узнавая, что такое Солнце, вода, почему листья зеленые, а ягода сладкая. Неистощимое детское любопытство без труда удовлетворялось энциклопедическими знаниями Неваляшки, как правило скрашенными яркими анимациями и поучительными историями.

– Здесь говорят о странных вещах, – продолжала жаловаться девочка. – О цвете штор, о погоде, о шалостях соседских псов. Часы проводят не замолкая. Отец никогда не говорил о подобном. Не знаю, как реагировать, и где эта информация может мне пригодиться. Я не знаю, как вести себя.

– Маша, подожди несколько минут. Я попробую подсказать решение. – Девочка послушно затихла, с надеждой посматривая на покрасневший индикатор робота. Она и не подозревала, что в этот момент два ближайших космических спутника перегружены его запросами.

Неваляшка за секунды отобрал миллионы подходящих результатов сетевого поиска. Отфильтровал по возрасту пользователей, их увлечениям, образу жизни, достижениям и даже вредным привычкам. Так, определив качество информации, он запустил алгоритм углубленного анализа. Роботу стало известно, какой абзац и даже строчку читал и перечитывал человек. Уже в самом конце он адаптировал найденную информацию к возрасту девочки и даже нашел парочку актуальных образовательных роликов.

Выполняя важнейшую роль в воспитании ребенка, Неваляшка не был разумным существом, он лишь выуживал ценные крупицы истины из океана информации. К счастью, в мире всегда были умные люди, становиться гением самому роботу не требовалось.

Когда над Неваляшкой появилась говорящая голова мудреца, девочка поняла – ответ найден.








– Взрослого переубедить не просто. Потребуется настойчивый призыв к ответственности. Рекомендую подготовиться и изучить следующие материалы, – коммуникатор девочки пиликнул сообщениями.

Впервые за время пребывания у матери Маша забылась, погрузившись в изучение найденной Неваляшкой информации. Прошло время, и однажды собравшиеся за завтраком родственницы были чрезвычайно взволнованы словами девочки.

– Мама и дорогие тети! Какое-то время я намерена принимать пищу отдельно. Прошу прощения. Я также вынуждена установить требования к пребыванию в моем обществе. Утвержденная правительством образовательная программа рекомендует обмениваться обоснованной информацией. Всё, что я слышу и вижу, должно проверяться на истинность и необходимость. К сожалению, – девочка тяжело вздохнула, – среди некоторых людей не принято подвергать глубокому анализу то, о чём они говорят публично. Зачастую, словно бездумные попугаи, они просто повторяют услышанное.

Рекомендуя мне надеть платье, вы должны аргументировать своё предложение чем-то более значимым, чем требования традиций или того хуже – моды. Рассказывая о купленном соседями автомобиле, вы должны заранее убедиться в значимости этой информации для меня.

Дорогие мама и тетушки, мой робот отправил каждой из вас список интересующих меня тем. В настоящее время буду рада общению в областях программирования и тепловых энергетических установок. По отдельному запросу Неваляшка отправит уровень моей текущей подготовки.

Странно, но столь глубокомысленное заявление племянницы большинству тетушек запомнилось лишь упоминанием правительственной программы. Всё медленнее прожевывая завтрак, они благоразумно решили промолчать. Ошеломленная мама девочки отказалась подчиняться столь неслыханной дерзости. Её вдруг ставшее пунцовым лицо явилось ярким тому примером. Строптивость дочери живо напомнила женщине её отца.

– Доченька, раз ты настроена на деловом формат общения, прошу принимать участие в ежедневной уборке по дому. Уверена, это положительно отразится на твоём воспитании. – Тетушки усиленно закивали головами, выражая согласие и попутно возвращая уж было ускользнувший аппетит.

На следующее утро Маша зашла в столовую лишь на минуту, чтобы дать матери ответ.

– Мама, место, где ты живешь, отличается захламленностью. Именно так мною воспринимается скопление предметов, не несущих практической пользы. Я не вижу необходимости в изящных вазах, старинных картинах, поглощающих мягкостью коврах. В доме отца каждый предмет функционален. Спрашивая о назначении, я всегда получала вразумительный ответ. Царящая в твоем доме бесполезность лишь отвлекает своей вычурностью. Мама, ты сама под стать этому окружению – эффектная одежда, горделивая осанка, высокомерное выражение лица. Мне же гораздо удобнее носить кроссовки.

Для комфортного размещения я удовлетворюсь в десятки раз меньшим. Справедливо, что и убирать я должна в десятки раз меньшую площадь. Я согласна поддерживать порядок в своей комнате, но не хочу иметь ничего общего с обширными территориями твоего дома. Я совершенно не пленюсь содержимым твоих платяных и посудных шкафов, и явно не заинтересуюсь в будущем. Думаю, ты по ошибке пожелала использовать труд ребенка в личных целях.

Голос девочки немного дрожал от волнения, но сама речь была явно заучена. Непоколебимая методичность изложения заставила одну из тетушек поперхнуться чаем.

Побаиваясь всевидящего ока службы опеки, мама оставила девочку в покое, но лишь на пару дней. Всё же надеясь приструнить, женщина решила привлечь дочь к хлопотам на кухне. – Без еды не обойдется ни один даже самый непослушный ребенок, – думала женщина, но в итоге сильно разочаровалась. Маше, заранее проработавшей эту тему с Неваляшкой, даже паузу на раздумье брать не потребовалось.

– Мама. Твоя еда, как и дом, угождает чувствам, но не разуму – это царство гурмана. Стремление к роскоши в доме, за столом сменяется чревоугодием. Увидев впервые как вы едите, я не понимала, что происходит. Помню, как своей «запущенностью» вызвала ваше смешливое сочувствие. Сейчас сочувствие вызываете у меня вы. Я отказываюсь изучать назначения всех этих тарелок и блюд. Меня вполне устраивает еда, которой кормил меня отец, простая, зачастую состоящая из обычных фруктов. Мне нравится есть финики и знать где их сорвали, нравиться пить свежевыжатый сок. Мне нравятся ароматы натуральных специй и то, как они украшают самые простые блюда.

Твоя еда не выдерживает критики. В ней настораживает все! Я не желаю изучать хитрые манипуляции, чтобы сделать съедобным изначально отвратительное, по сути мало пригодное в пищу. Я не пытаюсь принижать твоего выбора, мама, но сама не хочу тратить жизнь на изучение всех этих странных, практически колдовских рецептов. Не хочу проводить часы за ежедневной готовкой, за мытьем посуды и в походах по магазинам.

Прошу не смущаться простоты моей еды. Я сполна получаю необходимое. Мама, зачастую я наедаюсь не готовя вовсе. Уверена, что ты вновь ошиблась и, конечно же, не собираешься принуждать ребенка к удовлетворению собственных пищевых пристрастий. Прошу избавь меня от служения холодильникам, кастрюлям и твоему желудку!

Обитатели дома негласно разделились на два лагеря. В одном царствовала сама хозяйка дома, окруженная сердобольными родственницами, в другом – маленькая девочка с вечно катающимся за ней серым шаром. Если первый лагерь занимал весь дом и беспрестанно шипел интригами, то лагеря девочки будто и не существовало вовсе. Ребенок явно не нуждался в людском обществе. Что-то читая или задумчиво беседуя с Неваляшкой, большую часть дня девочка проводила в своей комнате, либо в малюсеньком придомовом дворике.

Постепенно женщина привыкала к странностям дочери. Последним серьезным разногласием обернулся отказ девочки посещать школу. Встревоженная родительница оказалась вынуждена воспользоваться услугами профессионального психолога, который в свою очередь созвал целый консилиум докторов.

Скрупулезному анализу подверглись сама девочка и её робот. Разобраться в устройстве последнего так никто и не смог, как и запретить его использование. Отец девочки заблаговременно сертифицировал устройство, подвергнув множеству суровых тестов. Девочка же проходила проверку впервые в жизни.

Большинство специалистов отозвалось о Маше как об одаренном ребенке. Правда излишне практичной и чрезмерно сдержанной. Удивлял несвойственный возрасту самоконтроль, точно выверенные движения и сформулированные слова. Маша рассказывала только о том, в чём была уверена. Если сомневалась – просила время подумать. Если не соглашалась – приводила убедительные доводы, подкрепляя их фактами. В итоге одни выразили уверенность в её будущих успехах, другие, наоборот, опасения за дальнейшую судьбу, но никто не посмел усомниться в её способности обучаться самостоятельно.

Маша стойко перенесла утомительные беседы, послушно ответила на сотни вопросов, решила хитрые головоломки и даже декламировала стихи. Девочке удалось избежать школы, а значит мучений раннего пробуждения и ежедневных походов по промозглой погоде на ненавистные уроки. Её мысли никогда не вертелись вокруг обидных нападок одноклассников. Её не донимали придирки недалеких учителей. Её одаренность не вызывала зависти окружающих, а грубая система оценок, изначально неравных способностей, не искорежила уверенности в себе.

Всё обучение для Маши свелось к выполнению контрольных заданий. Пунктуальный Неваляшка строго следил за установленными школой сроками и своевременно подсовывал задания в минуты отдыха от других более сложных и далеко не школьных предметов.

– Вставай, лежебока. Через час лекция по астрономии. После обеда проектирование роботизированных систем. Вечером кружок юных техников. Ну и последним в сегодняшнем расписании отмечена пробежка в парке, – в конце робот зачем-то присвистнул.

Маша улыбнулась, приоткрыла едва выглядывающий из-за подушки глаз и стала лениво наблюдать за катающимся туда-сюда Неваляшкой. Она не представляла жизни без этого серого шара, без его рассказов, дополненных объемными реалистичными образами. Благодаря Неваляшке, Маше не было скучно. Она путешествовала среди звезд, бродила по неизвестным планетам, парила над центрами галактик и опускалась на уровень микроорганизмов. Она постигала основу мира, собственными руками собирая химические элементы из безликого скопления атомов.

Девочка не знала каково это – слушать преподавателя, не обладающего талантом педагога, считая обычностью обучение у лучших.

– На то они и лучшие, что совершенно бескорыстно размещают свои лекций в Сети, – отвечал Неваляшка на восторг девочки.

В отличие от школьной программы обучающий алгоритм робота легко подстраивался к познавательной индивидуальности ребенка, генерировал развлечения и подбирал интересных друзей. Если вчера Неваляшка устроил сеанс связи с мальчиком, увлекающимся конструированием турбин, то завтра эта могла быть студентка медицинского университета, а послезавтра уже известный космонавт, что, будто бы находясь в комнате девочки, рассказывал о своих прогулках по Луне.

Уже семь лет Маша жила у матери. Девочка превратилась в долговязого подростка с тонкими чертами лица и темными, слегка вьющимися волосами. В ней ещё не было явной женственности, но уже расцветала привлекательность.

Пусть и в стороне, но Маша провела эти годы в окружении дам и не раз становилась свидетелем эмоциональных ссор. Причиной, как правило, был пустяк, а вот реакция – несоразмерно бурной. Зачастую истерика продолжалась, пока обиженная тетушка не слышала извинений от другой столь же обидчивой родственницы. Машу вполне устраивала роль стороннего наблюдателя, пока однажды в ней самой не всколыхнулся дремлющий океан неподвластных эмоций. Испугавшись, девушка принялась подмечать собственные обескураживающие и даже унизительные странности.

Посматривая на сидящую в сторонке племянницу, тетушки не подозревали, что стали превосходными образчиками для её исследований. С педантичностью ученого Маша фиксировала каждую ужимку и кокетство, позднее озадачивая своего робота анализом. С присущей на детали щедростью, виток за витком, Неваляшка развертывал спираль человеческого ДНК. Тысячи лет проносились перед глазами девушки. Неумолимое горнило эволюции создавало притягательное, мягкое и в тоже время выносливое тело, а на гормональном уровне рождало саму суть женщины – нечто непредсказуемое.

Робот давал возможность «присутствовать» в момент зарождении союза мужчины и женщины. Вот Она в общине, в свете костра заботится о чумазом потомстве. Спустя каких-то пару тысяч лет наблюдает за отношениями, всё более напоминающими семейные. Пары изолируются, создают семьи, что не всегда оказывается выгодным. В случае ссор некому защитить слабую женщину, а получаемые побои редко бывают заслужены.

Будто собственным телом Маша ощущала болезненные удары ещё вчерашнего возлюбленного. Потрясенная – сопротивлялась. Охваченная яростью – боролась и порою гибла, но чаще убегала, клянясь, что не вернётся, пока встреча с диким зверем, холодом или голодом не возвращала её обратно к покровительственному насилию, где вынужденная демонстрация смирения и сокрытие слёз однажды вновь становились невыносимы.

В сотнях комбинаций перед глазами Маши разыгрывалась жизнь двух людей – мужчины и женщины, не редко заканчиваясь трагедией. Во многом одинаковые, они неизбежно ущемляли друг друга, в итоге оказываясь в тупике. Когда казалось, что не обойтись без иного пути развития, её величество эволюция – сотворила чудо. Мужчина окончательно наделился физическим превосходством, а значит и нетерпимостью к инакомыслию. По-прежнему обидчивая и такая же человечная женщина опьянилась сложнейшим гормональным воздействием собственного тела. В итоге результат был достигнут. Не было больше равенства, зато совместная жизнь стала возможна, а значит род человеческий продолжил своё существование.

Далее Неваляшка развернул перед Машей иной мир – микромир. Оставив сцены первобытной жизни, они спустились на клеточный уровень. Стали видны потоки крови, циркулирующие по разветвленным капиллярам. Ещё более детальное разрешение словно маркером высветило сложные молекулы нейромедиаторов. И на этот раз Маша не осталась в стороне, будто на себе ощутив их воздействие. Мир окрасился в яркие краски. Сознание захлестнули волны благодушия, искажая восприятие, переполняя сердце искусственной любовью. Муж перестал восприниматься как равный, теперь это сильный, но глупый теленок, что невзначай способен причинить боль. Да, он грубый и сильный, но им так легко управлять.

Часть веществ отвечала за терпимость, другая окрашивала стены убогого жилища в теплые тона, делая его родным и уютным. Третья будила сильнейший материнский инстинкт, превращая собственных детей в лучших на свете. Находящейся под столь мощным воздействием женщине оказались не страшны невзгоды семейного быта. Она стала способна пережить всё ради процветания собственного потомства, ради благополучия человеческого рода. И пусть порой она сама себя не понимала – способную любить и ненавидеть одновременно.

Опьяненная парадоксальная женщина напугала Машу своим малодушием и поверхностным мышлением. Девушка поняла, что природа вот-вот сотворит с ней нечто предосудительное и явно не собирается спрашивать разрешения. Девушку ужаснула перспектива стать заложницей собственного тела.

Осознав могущество гормональных сил, Маша явственно увидела перекос современного мира. Мужчины научились договариваться, по большей части прекратив дубасить друг друга дубинками. Перестав бояться насмешек, они стали заботливее к детям. Всё более гуманные законы уровняли их в правах, лишив превосходства. Физическая сила перестала быть неоспоримым аргументом. В то же время по-прежнему опьяненные женщины стали не нужны изменившемуся обществу. Сами того не подозревая, они оказались застигнуты врасплох.

Маша не желала быть хоть в чём-то ограниченной, терять стремление к познанию, смиряться с несправедливостью, находить удовольствие в малом. Она не представляла себя восхищенной рисунком шерстяных носков, проводящей бесчисленные часы за пустой болтовней с точно такими же недалекими соседками. Она не желала заполнять духовную пустоту любовными интрижками и коллекционированием барахла.

Не имея возможности оказаться в другом теле, девушка принялась искать иную возможность самоконтроля. Опьяненному человеку невозможно что-либо объяснить. Любые заранее подготовленные инструкции будут попросту проигнорированы. Оставался единственный путь – избежать опьянения.

Клин вышибают клином – именно эта, где-то откопанная Неваляшкой, мудрость подсказала девушке ответ. Требовалось усмирить вечные гормональные качели женского организма. Избегая радикальных средств, Маша обратила внимание на доступные продукты питания. Начались исследования, с желанием, которое у девушки пока что было. Методично корректируя свой рацион, она постоянно сдавала анализы, предусмотрительно обращаясь в разные лаборатории и спустя год накопила достаточный объем данных. Это было лишь начало, но нужный эффект уже был достигнут.

Неваляшка без труда рассчитал требуемый состав, соотношение и время приема. Всего лишь грамотно составленное меню позволило четырнадцатилетней девушке взломать отлаженный тысячелетиями механизм бездумного размножения и вернуть себе право быть трезвой.




Фиолетовый мир


Вероятно, что сочетание возраста и способности не поддаваться эмоциональным порывам послужило спусковым крючком заложенного в Маше механизма. Того, что тайно отстраивал отец, колдуя над бесчувственным телом дочери.

Это случилось теплым летним вечером. Прогуливаясь по парку, Маша решила отдохнуть, расположившись под раскидистым дубом. Прислушиваясь к приглушенному листвой шуму города, к редким полусонным голосам его жителей, девушка с наслаждением во весь рост растянулась на ещё не остывшей от зноя траве. Неваляшка лишь тёмным силуэтом выдавал своё присутствие.

Она лежала не шелохнувшись, устремив взгляд в бездонное небо с россыпью сверкающих звёзд. Края столь чудесной картины оказались забраны в волнистую рамку крон, окружающих полянку деревьев. Словно слившись спиной с несущей её планетой, девушка пыталась уловить движение Земли и вскоре действительно начала замечать, как небосклон движется, всей своей необъятностью устремляясь навстречу…

Очнулась Маша от холода, озябшая земля жадно поглощала тепло её тела. Не сразу сообразив где находится, девушка инстинктивно позвала робота, который тут же откликнулся, осветив окружающее пространство мягким сиянием своего пояса.

– Почему ты меня не разбудил?

– Потому что ты не спала.

– А что я по-твоему делала? – Маша взглянула на часы, – уже три часа валяюсь под этим деревом! Замерзла и, кажется, простыла. – Девушка обиженно поёжилась, обхватив колени руками.

– Температура тела действительно снижена, опасность простуды есть, но критический уровень не превышен. Когда ты отключилась, я зафиксировал чрезвычайно высокую мозговую активность. Стало очевидно, ты не спишь и по-прежнему воспринимаешь окружающий мир с одной лишь разницей – твой мозг не использует обычных органов чувств, получая огромный объем информации из какого-то иного источника.

Все ещё сердясь, Маша вскочила на ноги, в попытке согреться принялась ходить вокруг Неваляшки кругами. Внимание девушки разделилось, она пыталась сконцентрироваться на словах робота и в то же время боролась с туманом, настойчиво обволакивающим сознание. Маша испугалась собственного состояния. Знания, важные жизненные события, всё это было на месте, но чувство забытого не уходило, раздражая ощущением потери.

Путь домой прошёл незаметно. Не вызвала эмоций и встречающая у дверей мать. На помощь заторможенной девушке как всегда пришёл Неваляшка, рассказав женщине что-то успокаивающее. Добравшись до своей комнаты, Маша переоделась и рухнула в мягкие объятия кровати, практически мгновенно уснув. Какое-то время робот постоял у изголовья, очевидно оценивая её состояние, затем отрегулировал температуру в зоне сна и циркуляцию потоков воздуха, приглушил освещение и замер неподалеку верным, вечно бдящим изваянием.

Маша проснулась, чувствуя необычность. Развеялся туман, царивший в голове вчера. Лишь последние его лоскутки путались с остатками утренней сонливости. Со всё большим удивлением девушка осознала, что на момент пробуждения её память дополнилась яркими воспоминаниями о путешествии по фантастическому миру. Ощущение пребывания было чрезвычайно явственно, хотя девушка понимала, что не была там физически, что это лишь следствие вчерашней потери сознания. За ночь мозг словно навел порядок, разложив по полочкам неизвестно откуда полученные знания.

Неваляшка сразу определил взбудораженное состояние хозяйки, несвойственное утреннему пробуждению.

– Как ты себя чувствуешь? – Забеспокоился верный друг, предлагая полежать подольше.

– Не нужно, все хорошо, – Маша буквально выпорхнула из кровати, тут же примостившись у внушительного размера чаши, наполненной сладкими фруктами. Пропустив вчерашний ужин, она с жадностью принялась уплетать сочную мякоть. Неваляшка против обыкновения замечаний не делал, смиренно наблюдая, как по щекам девушки сбегают сладкие ручейки и лишь дождавшись пока она наестся, произнес.

– То, что случилось вчера, неожиданностью не было. Твой отец снабдил меня инструкциями как раз на такой случай. С точностью до нескольких месяцев он предсказал, когда это произойдёт впервые, а еще оставил тебе сообщение. – Маша встрепенулась.

– Но сначала расскажи, что увидела вчера в парке. Твоё видение, как и сообщение отца, должно быть надежно сохранено в моей памяти.

Маша улыбнулась. Внутри стало спокойнее, но сердце продолжало трепетно колотиться, волнуемое сразу двумя событиями. Не сомневаясь в рассудительности робота, она тут же принялась за пересказ.

– Помню, состояние у меня было необычное. Может небо ночное как-то по-особенному подействовало. Не знаю. Как отключилась – не помню. Дальше меня встречали двое. Я их не видела, вообще ничего вокруг не видела – серую мглу только. Мне сразу дали понять о своём присутствии. Голоса звучали мягко, не пугающе. Сначала показалось в самой моей голове говорят. Вскоре сообразила, и головы то у меня нет, рук нет, чтобы к ней прикоснуться – вообще ничего нет.

Сущности эти Невидимые удивления не скрывали. Неожиданным мой визит оказался. Общение односторонне складывалось. Откуда я – не спрашивали, и так знали. Попросили разрешения в память заглянуть, что со мною делать решали. Затем предложили одну планету посмотреть, с нашей Землей схожую. Я не возражала.

Серая мгла вокруг почернела, превратившись в космическое пространство. Словно искорки зажглись звезды, и совсем рядом, будто бы ниоткуда, возникла огромная фиолетовая планета. На секунду замерев в пространстве, мы устремились на её поверхность. Своих провожатых я по-прежнему не видела, но точно знала – они рядом.

Сложно передать ощущение от лёгкости полета. Человек лишь с техническими ухищрениями способен оторваться от Земли, словно букашка, распластанный могучей гравитацией. Я же веса не чувствовала. Не чувствовала и сопротивления атмосферы, которую мы пронзали с большой скоростью. Внизу мелькали девственные леса, горы с необычайными оттенками пород. Слепила отраженным солнцем водная гладь.

Впереди в небе появилось несколько точек. По мере приближения я узнала обитателей морских глубин, их обтекаемые очертания и характерные движения, с силой толкающие тела вперед. Стало очевидно, что эти существа плавают в атмосфере. Первое, что бросалось в глаза – в них не было пугливости, так свойственной дикой природе. Наоборот, воздушные рыбы самой разной окраски и формы играли меж собой, красиво изгибаясь и искусно лавируя.

Любуясь, я принимала видимое за проявления местной природы, пока на нашем пути не повстречались объекты с шарообразными, дисковыми и другими правильными геометрическими формами. Они явно отличались искусственным происхождением, имели рули высоты и направления, хоть и схожие с плавниками рыб. Оказавшись ближе, я впечатлилась размерами этих исполинских аппаратов. Сохраняя постоянство формы, они приводились в движение винтами, словно огромными буравчиками, неспешно и совершенно бесшумно ввинчиваясь в атмосферу.

Вскоре стало понятно, что маленькие юркие аппараты, схожие с живыми рыбками – это индивидуальные средства передвижения, а огромные – грузовые и, вероятно, пассажирские корабли.

Я находилась во власти провожатых. Из фиолетовых небес мы медленно спустились почти к самой поверхности. Скорость снизилась. Внизу плескался океан растительности, но в нём не было хаоса – то были сады. Разнообразные деревья хоть и не располагались под линейку, но явно были рассажены. Из-под крон выглянули домики, от них ручейками потянулись светло-серые дорожки. Петляя между деревьями, они сливались в более широкие реки дорог. Сотканное живое покрывало простиралось насколько хватало глаз. Всегда особенный узор казался великолепным. Местами возвышались исполинские, но не менее гармоничные здания явно общественного назначения.

Раскинувшийся внизу пейзаж манил своим уютом. Хотелось прервать полет, спуститься вниз, отведать диковинных плодов, увидеть жителей, что лишь маленькими фигурками угадывались с высоты. Вскоре на горизонте появился океан. Дома внизу теснее прижались друг к другу, но неизменно продолжали утопать в зелени, хоть уже и не определяющей уклад хозяйской жизни.

В прибрежной полосе концентрация жилья достигла максимума, но и эти поселения нельзя было назвать городом. Отсутствовали транспортные магистрали, как и сам транспорт. Сновали лишь устройства, подобные велосипедам, приводимые в движение мускульной силой наездника. И вновь поразило обилие самой разнообразной растительности, порой цветущей в несколько ярусов.

Высотных зданий не было. Зато в океане, в растворяющей очертания дали, в небо тянулись арки, поднимаясь из самой воды. Невидимые провожатые, отвечая на невысказанное любопытство, устремились к этим рукотворным радугам, проложив маршрут под одной из них. Вблизи сооружения поражали монументальностью и воздушностью одновременно, в итоге оказавшись многоквартирными домами.

К сплетенному из сверкающих стержней каркасу крепились капсулы, своими размерами едва ли уступающие просторным земным домам. Висящие в небе жилища были оборудованы посадочными площадками. На некоторых, словно живые существа, отдыхали летательные аппараты. Стены и даже полы капсул местами были прозрачны, совершенно не скрывая внутреннего убранства.

Неваляшка, тебе ли не знать, как хорошо я разбираюсь в особенностях технически развитой цивилизации – бесконечные линии передач энергии, развитые транспортные магистрали, стремительные самолеты, пронзающие небеса, массивы производственных предприятий. Ничего из этого не было. Мне, земной жительнице, резала глаза царящая медлительность. Что-то подсказывало – облети мы всю планету, а виды, привычные жителю технократического мира, так и не встретятся.

Наряду с восхищением от увиденной идиллии, от происходящего со мной волшебства, разрасталось недоумение и даже разочарование, как в непреклонной стороннице прогресса. Помимо зданий-арок, словно выросших из океанских глубин, ничего более не поражало восприятия, напоминая доведённый до совершенства, но замерший в своём развитии мир.

Словно в ответ на охватившее меня настроение, Невидимые привлекли внимание, предложив воплотиться в местного жителя. Заинтригованная, я вновь согласилась.

В мгновение всё изменилось. У меня появились не только тело, руки и ноги, но и круглая доска, на которой катилась по ухоженной дорожке. Несколько обстоятельств удивило одновременно – то, как ловко я удерживала равновесие, изящно вписываясь в дорожные изгибы, и то, что рядом катился ты – Неваляшка. Двигаясь впереди, твой собрат выполнял функцию провожатого. По сторонам мелькали опрятные домики, каждый чем-то отличный. Одни с прямоугольными формами, другие с округлыми, третьи вообще едва различимы, они прятались, словно истинные жители леса, лишь глаза-окна выглядывали из-под густых ветвей.

Сгустились сумерки. Мы подъехали к затененному деревьями дому, но даже смутных очертаний оказалось достаточно. Складывалось ощущение, будто гениальный архитектор, чутко прислушавшись к желаниям будущей владелицы, создал идеальное сочетание форм, подарив ощущение гармонии и комфорта.

Зайдя внутрь, девушка встала перед зеркалом, на меня посмотрело неземное лицо, явно довольное нынешним своим положением. Отличные от человеческих глаза, разрез рта, иная форма ушей, переливчатый оттенок кожи и волос. Вглядываясь внимательнее, я не испытывала неприязни. Как и мы – люди, этот вид стремился к совершенству форм, самих себя сделав предметами искусства.

Знания и эмоции девушки ощущались словно свои собственные. Я знала, что буквально вчера она покинула родительский дом, сделала Выбор, знаменующий начало самостоятельной жизни. В её мире существовало множество современных профессий, но девушка не интересовалась ни орбитальным строительством, ни космическими путешествиями. Она выбрала работу садовником. Каждый житель фиолетового мира должен был работать физически примерно два часа в день. Вот и она не испугалась настраивать роботов-землекопов, регулировать систему орошения, как и насыщенной поры сбора урожая. Она воспринимала будущую работу и сопутствующую физическую активность как вдохновляющий бонус, как необходимость для здоровья и ума.

Творчество – вот, что по-настоящему волновало фиолетовую девушку, и действительно сложно было найти более вдохновляющее место, наполненное музыкальными переливами птиц и тенистой прохладой сада. С юных лет увлечённая архитектурой, она решила проектировать жилые дома. Запомнилось здравомыслие девушки, она явно не собиралась покорять своего фиолетового мира, лишь надеялась, что однажды результат любимой работы окажется востребован. Пусть немногими, пусть кем-то одним. Счастье – если в созданном ею доме будет обличена чья-то жизнь, рождение, взросление, старость. Разве существует награда лучше?

Дом запомнился убранством, плавными изгибами стен, едва ощутимым цветом окраски, иллюзорной глубиной идеальных плоскостей пола и потолка. Комнаты были округлыми, но по высоте состояли из прямых линий. Схожей формы была и мебель. Общая планировка походила на чуть приплюснутые овалы, пропорции и сопряжения которых напоминали живую материю.

В одной из стен начинался всепогодный коридор, ведущий в высокое куполообразное здание с растущим посередине деревом, настоящим и большим. Ветви раскидистого исполина усеивали оранжевые, по всей видимости съедобные плоды, а подножие устилал ухоженный газон с тут и там расставленной мебелью. Стоял стол с активным терминалом, лежали рабочие принадлежности. У древесного ствола находился уютный шезлонг, журчал небольшой фонтанчик.

Осмотр дома закончился в одной из комнат, сразу приглянувшейся добротным столом, по одному только виду – удобным креслом, кушеткой, рождающей сиюминутное желание отдыха. Как и во всём доме окна в этой комнате были от потолка до пола, а одно из них открыто. Полупрозрачный, непреодолимый для насекомых барьер пропускал восхитительный воздух, состоящий из вечерней прохлады и едва ощутимых остатков дневного тепла.

Слышалось пение местных цикад, далеких ночных птиц. Волновал близкий вид неземной ночи с контурами усыпанных листвой ветвей, незнакомых деревьев. Я знала – утром силуэты преобразятся, обретут объем и окраску. Нежные дуновения ветра коснутся шелковистой листвы и россыпи белоснежных цветков, а бездонное фиолетовое небо осветится местным солнцем, и всё это великолепие начнёт распространять волны благоухания. Как озарение я почувствовала решение девушки – именно здесь будет её рабочий кабинет, вдохновение уже витало в нём.

В первый переполненный впечатлениями день девушка так и не добралась до спальни. Не удержавшись, она прилегла в своём новом кабинете, давая и мне возможность хоть немного осмыслить произошедшее. Засыпала она, меркло и моё восприятие. Сквозь всё густеющую пелену я услышала, как закрывается окно, и сквозь сомкнутые веки своей носительницы различила изменение в идущем от потолка свечении – оно стало сравнимо с мягким светом ясного ночного неба.




Сумасшедший ученый


Неваляшка катался вокруг девушки, изображая возбуждение. Последние часы он только и делал, что моделировал образы из увиденного Машей мира. Яркими всполохами появлялись то летающие рыбы, несущие в своих полупрозрачных телах фиолетовых жителей, то вздыбившиеся из океана дуги, обвешанные гроздями капсульных домов. Девушка видела неточности в создаваемых роботом образах, но не торопилась поправлять, волнуясь о другом.

– Неваляшка, что со мной произошло? – Шар замер, изобразив заботу.

– То, что должно было произойти. Твой отец тоже был в Фиолетовом мире, но его видения оказались обрывочны, близко не напоминая полноценного путешествия. Его не встречали Невидимые, не подселяли в сознание местных обитателей. В отличие от тебя, он украдкой воровал смутные образы. Ты же какой-то частью оказалась там фактически, настолько явственно, что с тобой смогли взаимодействовать и направлять.

– Расскажи об отце, – тихонько спросила девушка, словно боясь услышать отказ.

В том же парке, где вчерашней ночью Маша забылась необычным сном, буквально под тем же деревом Неваляшка запустил файлы, сохраненные много лет назад. Необычная парочка привлекала внимания прохожих – шарообразный диковинный для землян робот и девушка-подросток, сидящая перед ним скрестив ноги, не отрывающая взгляда от голограммы мужского лица.

– Здравствуй, доченька! – Глаза Маши расширились, губы непроизвольно прошептали ответное приветствие. – Никогда не забуду, как, смотря на тебя ещё малышкой, осознал – ты самое дорогое, что есть на свете. С годами моя привязанность дополнилась восхищением. В тебе проявилась будущая красота, чудесные вьющиеся волосы и глаза, полные недетской мудрости. Как отец уже был влюблен в тебя, был озабочен предстоящей судьбой и всем своим существом переживал из-за опасностей, неизбежно подстерегающих ребенка любого родителя. Я безмерно мучился, решаясь на задуманное.

Доченька, я поставил эксперимент, определенным образом изменил структуру твоего мозга, надеясь расширить способности к восприятию. Убежден, что это поможет заглянуть за границы доступного людям, в тот мир, что лишь обрывками видел сам. Нет оправдания такому вмешательству. Но всё же обязан объясниться, хотя бы с помощью записи. Самого меня уже нет в живых.

Маша остановила запись. Лицо отца замерло, выражая извинение. Шокированной девушке было сложно понять о чём он сожалеет больше – о поставленном над ней эксперименте или о собственной смерти, лишившей возможности видеть дочь воочию. Два этих известия взаимно притупляли болезненную остроту. Маша не догадывалась, что отец специально смешал обиду и утрату, стараясь смягчить неприятные новости.

– Дочка, думаю ты стремишься к знаниям. Когда-то и я просыпался охваченный азартом узнавать новое, но только в двух случаях из ста находил материал, удовлетворяющий запросам человека с чрезвычайно широким кругозором.

Чуть ли не сквозь слезы Маша улыбнулась. Она не забыла эту особенность отца – расхваливать себя.

– В информации от окружающих мало ценного, большей частью флирт да лицемерие, чтобы это понять, много времени не потребовалось. Часто я, не сдерживаясь, кривился, видя пустую трату сил в попытках занять видное положение, морщился, зная, что и в кругу семьи люди плетут интриги и даже с собой остаются неискренни. Целый пласт человеческих отношений рожден низменным копошением, так схожим с клубком расталкивающих друг друга червяков. Что с таких взять?

Сам старался жить по-другому – управлял потоками достоверной информации, формировал отчеты, разрабатывал инструкции, с восхищением, близким к содроганию, совершенствовал свою лабораторию. Словно хорошо отлаженный организм, она функционировала благодаря незначительным, легко заменяемый человечкам. Я добился максимальной производительности. Каждое действие сотрудников регламентировал, описывал и зажимал в рамки установленных Правил.

Я искренне считал, что добился многого, пока однажды не представил, как вызревали мысли того или иного выдающегося человека, как перерождалось впитанное. Творчество и мысли, некогда живущих, обретали новые формы, но, по сути, сохраняли прежнее содержание. Поколение за поколением какая-либо идея совершенствовалась, оттачивалась, адаптировалась, и каждый раз считалось, что достигнуто совершенство. Пока не рождалось новое поколение, и кто-то, загораясь той-же идеей, в рассвет сил своих – будоражил умы. Часто дети, взращенные на творчестве отцов своих, превосходили их и в то же время сами становились родителями.

Направив все силы на поиск истины, я оказался в тупике. Миллионы людей жили абсолютно одинаково, поколение за поколением сменяя друг друга, лишь изредка создавая новые формы, но всё равно не способные изменить сути. Во что бы не облекалась мудрость, она всегда говорила об одном и том же, не давая возможности вырваться из круга обреченных.

Я задыхался, лишенный возможности двигаться по пути познания. Упершись в пределы человеческого восприятия, не нашел иного пути, кроме как копаться в себе. Стал искать ошибки в органах чувств, сравнивать их с приборами – глаза с микроскопами, уши с акустическими датчиками, а мозг с центром обработки информации. В итоге я пришел к выводу, что их работа несовершенна. Пусть и без злого умысла, меня с детства пичкали продуктами, затуманивающими восприятие, поили дурманящими напитками. Повзрослев, я делал это сам.

Уже позднее я проживал годы, надеясь на восстановление. К сожалению, нанесенный вред оказался невосполним. Проводимость нервных волокон была нарушена, а тончайшая настройка нейронов безнадежно сбита. Я с горечью осознал, что навсегда останусь инвалидом с искалеченной способностью тонко чувствовать и познавать.

В итоге только один путь определил для себя возможным, и не факт, что ты его, дочка, одобришь. Я решил «разогнать» свой организм, пожертвовать здоровьем, но пробиться сквозь застилающую восприятие пелену. Мною был разработан целый комплекс психоактивных веществ, способных встряхнуть сознание подобно вспышке сверхновой.

Моделируя химические формулы, я эксплуатировал организм на грани возможного, повышал амплитуду мозговых ритмов и действительно увидел новое – удивительные вещи, явно не принадлежащие земному миру. Неспособный остановиться, я понимал, что рано или поздно придётся расплачиваться.

Твоё появление заставило разрываться между желанием жить, видеть, как взрослеешь, и желанием продолжить опасный путь познания. В итоге я продолжил, но не ради эгоистичных побуждений, а ради тебя. Ради того, чтобы передать самому дорогому человеку, пожалуй, самое ценное, что существует в этом мире – незамутненное восприятие и добытые знания, пусть и ценой собственной жизни..

Отец на голограмме что-то продолжал говорить, но Маша уже не слушала. Способность девушки к восприятию оказалась исчерпана.




Конец света


И без того редкое общение Маши с матерью сошло на нет. Женщина особо не беспокоилась, списывая замкнутость на романтические настроения. Девушка хорошела с каждым днем.

Не особо мнительному человеку хватало положительных результатов школьных тестов. Так и заключения врачей не вызывали опасений. Маша по-прежнему не ела за общим столом, предпочитая кафе и натасканные с кухни фрукты. Большую часть времени она проводила с Неваляшкой в своей комнате, либо гуляя на улице.

У женщины сложилось впечатление, что в доме живёт посторонний человек, совершенно незнакомый и мало предсказуемый. Девушка ничем не делилась, не рассказывала об обычных для подростка переживаниях. Не рассказала она и о случившемся в парке, и о сообщении отца. Недетская самостоятельность дочери обескураживала, а спокойствие отталкивало. Она будто знала заранее, что сейчас скажет мать, в то время как её собственные слова, наоборот, оказывались полной неожиданностью.

– Мама, выяснилось, что отец умер и оставил мне наследство, свой дом и лабораторию. Я намерена переселиться. – Спокойно, словно говорящий автомат, констатировала девушка.

– Что это ты выдумала? Не позволю малолетней дочери жить одной и неизвестно где..

Эти слова были началом длительной возмущенной речи и очередным подтверждением, что большая часть слов матери – это лишь бессодержательные эмоции.

Маша наоборот, никогда не открывала рта, предварительно не подготовившись. Быстро сообразив, что на изучение законов и тонкостей бюрократических процедур может уйти целая жизнь, девушка разработала алгоритм, позволивший превратить Неваляшку в стоящего юриста. Пару недель робот штудировал схожие судебные процессы. Результатом стала приличной толщины папка. Как раз её Маша и выложила на стол перед всё ещё возмущенной матерью.

– Что это?! – Женщина принялась бездумно перелистывать страницы, не в состоянии вникнуть в содержимое.

– Это юридическое подкрепление моей просьбы. Если хочешь, обратись к адвокату. Благодаря законному представителю, ещё до наступления совершеннолетия я могу пользоваться собственным имуществом. У тебя нет оснований лишать меня этого права. К тому же есть множество возможностей ограничить тебя саму в правах как родителя. Мама, – девочка сделала паузу, дожидаясь осмысленного взгляда. – Мама, я буду приезжать по первой твоей просьбе. Так и ты, когда захочешь, приезжай ко мне. Пожалуйста! – Последние слова девочка подкрепила премилой улыбкой, ещё ни разу не виденной женщиной.

Решающим аргументом стала консультация с юристом. Интеллигентного вида мужчина внимательно изучил подготовленные Машей документы.

– Не знаю кто представляет вашу дочь, но вам лучше пойти ребёнку навстречу. Тем более, как говорите, она смышленый и ответственный ребенок, и не собирается ограничивать ваших прав родителя.

Окончательно убежденная и даже испытавшая некоторое облегчение женщина ушла, адвокат же ещё какое-то время с интересом перечитывал документы, не подозревая, что в их составлении не участвовал ни один из его коллег.

– Можешь переезжать хоть завтра, препятствовать не буду. Не забывай звонить, давай знать, что у тебя все в порядке. – Девушка хорошо запомнила эти слова матери, ознаменовавшие начало самостоятельной жизни. Прощание этим не закончилось. Тетушки не упустили случая собраться шумной толпой, устроив настоящие проводы. Одни поздравляли, выражая искреннее и дружелюбное участие, другие хитро щурились, высматривая подвох в действиях столь необычной родственницы.

И вот мелькнул смутно знакомый переулок, такси уткнулось в ворота, что на мгновение задумавшись, открылись. Управляющий, преклонных лет мужчина, нанятый отцом, помог девушке с сумками, зарегистрировал передачу прав и спешно ретировался, оставив молодую хозяйку совершенно одну.

С уходом чужаков дом преобразился, ожил, повсюду зажегся свет. С извинениями прибежал многорукий кентаврик, водрузив на широкую спину сразу все сумки.

Маша решила прогуляться по саду. Под ногами оказались те самые деревянные кругляши с растрескавшимися кольцами. В памяти разлилось тепло воспоминаний. Став намного выше, она больше не упиралась взглядом в стену из роз. Все словно ужалось и в то же время стало уютнее. Шипастые дебри уже не казались крепостными стенами. Ползающий между деревьев робот-уборщик совсем не напоминал страшного чудища. Похожий на черепаху, он только и делал, что поглощал растущую траву, да упавшие на землю груши.

Девушку потянуло в дальний угол сада. За поворотом тропинки показалась лаборатория отца. На поблекшие детские воспоминания тут же наложились яркие образы фиолетового мира. Маша будто вновь обрела отца. Она не видела его, не слышала его голоса, но само окружение шептало от его имени, и суть доносящегося волновала. Девушка ходила по дому, читала заметки, копалась в лаборатории, а ещё отбирала у ненасытного садового робота спелые сладкие плоды.

Появившийся собственный мирок подтолкнул девушку к изучению мира большого, ранее ею игнорируемого. Будучи ребенком, Маша с испугом смотрела сквозь переплетения роз на садовые заросли. Став подростком, она с не меньшим страхом взглянула за пределы уже самого сада. Подобно нежному, легко ранимому ангелу, девушка затрепетала от увиденного.

В доме матери объектом для изучения были накопленные людьми знания. В доме отца таким объектом стали сами люди. Отцовские сбережения позволяли не думать о деньгах. Окруженная хозяйственными роботами, обеспеченная собственной энергией, девушка могла себе позволить размышления. Райское обустройство лишало спасительного забытья, свойственного большинству землян, вовлеченных в нескончаемый круговорот утомительного труда и безрассудного отдыха.

Частичка Фиолетового мира, созданного отцом на Земле, обнажила отвратительные противоречия. С разочарованием Маша осознала, что среди людей много глупых воинственных обезьян, много слепо следующих стадному инстинкту. Подражая друг другу, они тратили жизни на запасы барахла, на бездумное стремление к навязанным ценностям. Одни самозабвенно трудились, другие обманывали, третьи воровали, четвертые убивали. Всюду царствовали нажива, стремление вкуснее набить живот, мягче улечься спать, и чувствовать животное превосходство над себе подобными.

Страх перед неизведанным, нетерпимость к непохожему, нежелание разобраться и понять – животные качества культивировались с пелёнок. Дети, воспитанные недалекими родителями, повзрослев, возглавляли правительства, пополняли полчища военных, с усердием раздувая малейшую искру конфликта. Политики, бесчинствующая полиция, множество других противоестественных структур бесстыдно паразитировали на собственных сестрах и братьях.

Девушка с содроганием смотрела в прошлое этого мира, на искорёженные судьбы минувших поколений. С древних времен человечество не могло напиться из горького океана страданий.

Машу стал мучить один и тот же кошмар. Снился ребенок, обезображенное лицо девочки, с глухим стуком ударяющееся о внутреннюю поверхность стеклянной двери. Будто бы глазами её родителей Маша впитывала ужас произошедшего, слышала их полный горечи вопль.

Малышка из ружья выстрелила себе в голову, попытавшись угодить спорящим маме и папе. Она сделала то, к чему её «призывали». Видя курящего отца – она заранее умерла от рака, видя пьющую мать – от алкоголизма. Она заранее лишила себя детей, став бесплодной из-за случайных связей, коими грешили оба родителя. Оглушительный выстрел избавил малышку от будущих побоев изверга мужа, от ожиряющей зависимости к противоестественной еде. Она поставила точку в нескончаемой череде страданий, тянущейся с незапамятных времен. Сползающее по стеклу кровавое месиво оставляло жуткие полосы, являясь символом не менее безобразной жизни, которую малышке удалось избежать.

Измученная, дрожащая от холодного пота, Маша всё чаще просыпалась, объятая безысходностью. В ней росла обида на дурацкий мир, на отца, перевалившего непосильное бремя. Лишенная иллюзий с чрезвычайно развитыми способностями, она смурнела день ото дня, чувствуя бессилие перед несокрушимой мощью людских габитусов, воплощающих животное стремление сохранять рамки привычной жизни, пусть и жизни в аду.




Пилюли смертных грехов


Еще три года минуло в жизни Марии. Охватившая её безысходность ослабила удушающие объятия, но по-прежнему оставалась рядом. Видений больше не было. Воспоминания о Фиолетовом мире потеряли остроту. Словно опасаясь их полного растворения повзрослевшая девушка избегала ярких впечатлений, живого общения, да и в целом происходящего за пределами сада.

Лишь однажды в продуктовой лавке её внимание привлёк парень своей настойчивостью и оживленными расспросами. Думая, что нашла единомышленника, красавица в короткой футболке с энтузиазмом принялась делиться наболевшим – анализом международных конфликтов, оценкой прогрессии материальных затрат и продолжительности человеческой жизни. Окончательно убеждая случайного собеседника в серьезности своих слов, она спросила совета о путях искоренения бедности и безграмотности, в случае направления этих средств в мирное русло.

Парень впал в кататонию, оглушенный противоречивостью. Столь очевидная красота и непринужденность фактически аннигилировали, столкнувшись с глубокомысленностью произнесенных слов. Понаблюдав за пятившимся от неё парнем, Мария быстро поняла свою оплошность и впредь выходила за продуктами в мешковатой одежде, стараясь придавать лицу некоторое яростное выражение.

Хозяйка райского сада, окруженная роботами-прислужниками, давно перестала считать себя эгоисткой. Единолично вкушая вкуснейшие плоды, не отдавая ни копейки за коммунальные блага, она жила в прекрасном полном технических чудес доме, попросту привыкнув к жизни, представляющейся большинству людей роскошью.

Ещё более странным многие посчитали бы досуг девушки. У Марии так и не развилась тяга к ляпистым тряпочкам и сверкающим камням. Она по-прежнему не наносила на себя ярких помад и душистых эссенций. Вместо этого частенько пребывала в состоянии задумчивости, например, разглядывая узорный обрез древесного листка, сплетенного из оттенков зеленого.

Не меньший трепет в ней вызывали достижения человеческого ума, открытия в электричестве, оптике, химии. Наполнение отцовской лаборатории ясно свидетельствовало о сложности пути познания. Изучая накопленные материалы, она непроизвольно сравнивала развитие человеческого общества с достижениями эволюции, поражаясь сравнительному мгновению, за которое ум постиг созданное природой в течении миллиардов лет.

Таким же откровением стало понимание бесконечности пути познания. При всей удивительности уже открытого – оставалось множество тайн. Отца Марии особенно интересовало человеческое сознание. Мужчине явно не давала покоя проблема «души», выражающаяся в противоречивости самоощущения и равнодушии окружающего материального мира. Мужчина неудержимо стремился к постижению этого феномена и, как уже было известно девушке, не останавливался ни перед чем.

Однажды Мария наткнулась на описание Пилюль, целого комплекса синтезированных отцом веществ психоделического действия. Словно матрешки, препараты состояли из многих слоев различающихся по действию соединений. Поступая в организм, они поэтапно вводили человека в измененное состояние и надолго удерживали в нём. Наслоение различалось и по действию. Одни вещества обеспечивали подготовительный этап, тщательно стирая предшествующий эмоциональный фон. Другие закладывали новую сущность – зарождали необычные желания. Сознание человека наполняли захватывающие идеи, обычно ему не свойственные.

Принявший Пилюлю чувствовал эйфорию, подстрекаемый чуть-ли не сиюминутными озарениями. Разгораясь пламенем новых увлечений, убежденный гуманист превращался в ярого патриота, слепо проповедуя собственное превосходство, а тот, кто лишь мгновение назад был примером нравственности, становился рабом похоти, не способным бороться с могучими желаниями собственного тела.

Воздействие основного вещества могло длиться сутками, затем следовал возврат в собственное – Я, и уже иной комплекс веществ встряхивал измученный мозг, словно судорогой изгоняя наваждение. Полученный опыт навсегда оставался с человеком, буквально впечатываясь в мозг.

Удивительная находка взбудоражила Марию. Против обыкновения, не сильно задумываясь о собственных действиях, будто направляемая интуицией, девушка синтезировала несколько видов Пилюль и, уже разглядывая их аккуратно разложенные по разноцветным коробочкам, пришла в себя. Она словно впервые увидела отпечатанные на крышках слова – названия смертных грехов. Испугавшись того, что сделано, Мария импульсивно оттолкнула коробочки. В ответ содержимое отозвалось досадным шорохом.




Пилот боевого дрона


Прошла неделя. В ладони Марии всё же оказалась внешне ничем не примечательная Пилюля из коробочки под названием «Убийство». В другой руке девушка сжимала стакан чистой воды. Уже через полчаса она лежала без сознания, а верный встревоженный Неваляшка чутко считывал показания едва бьющегося сердца…

Оглушительный вой сирены – первое, что осознала девушка, приходя в себя. Прошлое, дом, сад – вся её жизнь растворилась, съежилась до ничего не значащих смутных воспоминаний. Теперь она – воин, пилот космического дрона. Вместе с боевыми товарищами – основная огневая мощь звездного крейсера.

Автоматическая система пробуждения, реагируя на сигнал тревоги, за считанные секунды вытащила девушку из анабиоза. Огромными дозами в её тело вливались стимуляторы, эйфоретики, питающие смеси. Столь резкое пробуждение – чудовищная нагрузка, изнашивающая организм, оправданная лишь в исключительных случаях. Совершая рейд по приграничной территории, их корабль наткнулся на двух вражеских разведчиков.

Для управления дроном и получения тактической информации Марии не требовалось покидать капсулы сна. Плазменные двигатели боевой машины не успели набрать полной мощности, а в голове уже сложилось полное представление о происходящем. За доли секунды были восприняты столбцы цифр, состоящих из координат, массы и вооружения противника. Одновременно девушка вспомнила внешние признаки врага. Бугристые тела, синеватая кожа, отталкивающие черты лиц, а главное – повышенная агрессивность и нежелание идти на контакт.

Ускорившись, мелькнула пусковая шахта. Через мгновение дрон Марии оказался в пустоте космоса. Благодаря многочисленным датчикам, боевая машина чувствовалась как продолжение собственного тела. Девушке не нужно было открывать глаз и поворачивать головы. Она видела одновременно во всех направлениях. Позади уменьшалась громада крейсера. Внизу, в полутора парсеках пульсировала голубая звезда. Справа и слева двигались дроны товарищей.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-velmyakin/bog-lubit-dobryh-robotov/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения